Фото: snapshot-photography/K.M.Krause/Global Look Press
Когда-то эти люди сказали, что они создают площадки для свободного обмена мнениями. Теперь, приучив к своим сервисам достаточное количество людей, они приступили ко второй части плана – формированию нужных мнений.
Автор:
Михаил Мельников
Крупнейшая в мире IT-компания Google (поиск – более сильное, хотя и менее эффектное оружие, чем социальные сети) продолжает бороться за установление в мире единственно правильного образа мышления, соответствующего идеалам демократии и свободы мнений. Летом 2020 года прошла зачистка среди YouTube-каналов из России и Китая, ныне же взоры руководства цифровой империи направлены на собственную родину, Соединённые Штаты, где один за другим блокируются аккаунты людей, сомневающихся в достоверности итогов ноябрьских президентских выборов.
Напомню, видеохостинг YouTube входит в империю Google и полностью подчиняется её законам. Вместе с популярными каналами, как правило, уничтожается всё содержимое аккаунта «злодея» – почта, фотоархив, содержимое «Гугл-диска» и так далее.
Кляп как символ свободы слова
Ранее Google точно так же поступил с Царьградом. Сейчас наш телеканал продолжает судебный спор с американской корпорацией, явно злоупотребившей своим монопольным положением. Нарушены права не менее чем миллиона человек, регулярно смотревших программы Царьграда – «Гугл» словно счёл их своей собственностью, присвоил себе право определять, что им можно, а что – ни-ни.
Сейчас, когда силы Google направлены на информационное обеспечение воцарения Джо Байдена, с российскими страницами временно обходятся мягче – например, накладывают на ролики угрожающую чёрную плашку о том, что данный контент «может напугать или шокировать некоторых пользователей». Так, например, «повезло» «Воскресному вечеру с Владимиром Соловьёвым«. Но вообще-то понятно, что больше всего транснациональная корпорация и «силы демократии» боятся именно свободного русского слова, которое они называют «путинской пропагандой». Если спросить демократов, почему они так себя ведут и как же принципы, ответ сведётся примерно к следующему: «Это Путин нас до такого довёл».
Монополист диктует правила
Безусловно, логика в действиях Google есть. Корпорация не только предоставляет пользователям площадку, но и выплачивает самым популярным среди них часть своих рекламных доходов. Почему же демократы из Калифорнии должны оплачивать выражение мнений, прямо им враждебных? Сторонники политики Лэрри Пейджа и Сергея Брина справедливо замечают, что каналы ВГТРК, знаете ли, тоже не приглашают Алексея Навального или Михаила Ходорковского вести авторские передачи за хорошие гонорары.
Вот только разница между хостингом, позиционирующим себя как общедоступный, и классическими СМИ огромна. В условиях использования продуктов Google нет ни слова о том, какие взгляды должны исповедовать пользователи: там призывают уважать чужие права, в том числе законодательство о запрете торговли людьми, и просят «не прибегать к угрозам, обману, клевете, издевательствам, домогательствам или преследованиям». Что такое обман, клевета или издевательство, решает, разумеется, сам Google. Частная корпорация – имеет право.
Но по законодательству любой здравой страны (а Россия и США к таковым, безусловно, относятся, в отличие от разнообразных бантустанов) права той или иной компании очень резко ограничиваются, когда она получает монопольное положение, становится общезначимой, когда исчезает альтернатива тому или иному её продукту. Никто не заставлял Google скупать и уничтожать конкурентов, подминать под себя сразу несколько рыночных сегментов (поиск, видеохостинг, мобильные платформы, отчасти картография и электронная почта) – компания сама боролась за получение колоссальной силы, а эта сила должна влечь за собой колоссальную ответственность.
За примером далеко ходить не надо. Те же Россия и США имеют оружие, которым можно уничтожить любую несогласную с ними страну, но этим оружием не пользуются. Goggle и его союзники Facebook (включая Instagram), Twitter, Apple имеют оружие, которым могут заткнуть рот любому с ними несогласному – и затыкают, причём чем далее, тем непринуждённее, местами даже с азартом, гиканьем и свистом.
Вопрос, каким образом все крупнейшие платформы выражения мнений оказались носителями одного и того же мнения, мы оставим за кадром – тут можно далеко зайти. Перед нами стоят более насущные задачи – понять, как на всё это реагировать, и оценить опасность повторения такого сценария в России.
«У нас это невозможно»?
Большого смысла идти по китайскому пути и запрещать все западные сервисы наше правительство, судя по всему, не видит. То есть удивительным образом мы оказываемся демократичнее и, прошу прощения, плюралистичнее, чем обе управляющие миром империи. В этом есть плюсы – как чисто имиджевые, так и практические, свобода выпуска пара. Но есть и минусы – в какой-то степени это свидетельство нашего подчинённого положения, неспособности реально ударить кулаком по столу или, если угодно, ботинком по трибуне. И всё же нынешняя политика представляется мне более взвешенной, чем запретительная.
Но даже если правительство отказывается от тоталитаризма, не факт, что от него откажутся корпорации. Возможен ли в России аналогичный поворот событий, переход власти к IT-гигантам?
По уровню развития и проникновения информационных технологий мы входим в число мировых лидеров, поэтому и влияние этой сферы в стране огромно. А ведь виртуальное пространство в России, как и в США, контролирует очень малое число компаний. Это, во-первых, те же американцы Facebook с Instagram, Twitter, Google, а во-вторых, несколько условно российских игроков – Mail.ru Group, «Яндекс», Telegram и совсем недавно ворвавшаяся на это поле квазигосударственная корпорация «Сбер».
Позиции у них разные. Структуры Усманова (Mail.ru Group – «Одноклассники», «ВКонтакте», ICQ…) подчёркнуто лояльны правительству, империя Воложа («Яндекс» с его многочисленными проектами и «дочками») не менее подчёркнуто нейтральна, хотя её система блогов и рекомендаций «Дзен» обладает мощным ресурсом влияния, а вот Сбер, недавно купивший Rambler Group, отличается не только наличием ярко выраженной собственной позиции по всем вопросам, но и способностью влиять если не на государственную власть, то как минимум на принятие нужных ему законов. Если, скажем, «Диалоги» Сбера вырастут в полноценную социальную сеть, мы получим настоящего монстра с неограниченным финансовым и лоббистским ресурсом.
Особый разговор – Telegram, куда заботливый Роскомнадзор своими запретами три года назад согнал всю оппозицию. Отчасти благодаря этому мессенджер Павла Дурова стал считаться едва ли не символом свободы. Но как забавно, что одновременно с гонениями на республиканцев в США, с изменением пользовательского соглашения WhatsApp (принадлежит «Фейсбуку») в западных СМИ Twitter публикации о том, как Telegram «способствует нелегальному обороту наркотиков, мошенничеству и шантажу».
Что ж, если идеальное общество – концлагерь со связанными по рукам и ногам гражданами, между которыми расхаживают добродетельные охранники, то мессенджеры вообще надо запрещать: любое общение – только на чате и форуме каких-нибудь новых «Госуслуг». Но ведь подобное стремление к тоталитарному контролю всегда приписывали как раз нам, «империи зла». Как же быстро меняются полюса, как ловко эволюционируют взгляды!
Конечно, нельзя отрицать, что у Telegram с его формально не подконтрольными никому каналами тоже есть очень серьёзный цензурный и пропагандистский ресурс. Пока что администрация сети не замечена в использовании этого ресурса – тут уживаются все возможные мнения. Но рано или поздно «Телега» тоже станет однополярной – увы, в эту сторону меняются все «корпорации добра».
С дальнейшим развитием интернета, с уходом из электоральной повестки поколения телевидения социальные сети и рекомендательные системы в России также станут подлинными хозяевами и дирижёрами мнений. Противиться этому процессу невозможно – его можно только направлять. И от того, кто получит право устанавливать это направление, во многом будет зависеть дальнейшая судьба нашего общества.
